ВСЕ, ЧТО МЫ ВИДИМ – ЭТО ПУТЬ ЧЕЛОВЕКА К СТИКСУ (размышляя о последнем фильме Фассбиндера) МИХАИЛ ЛАРИНОВ Фассбиндер никогда не работал с тем, что было ему чуждо. Если он выбирал для экранизации то или иное художественное произведение, это значило, в нем он находил проекции собственной души и близкое себе мироощущение. Показательно признание режиссера в случае с «Берлин, Александрплац»: «Большая часть меня – ничто иное, как описанное Деблиным». В конце 1970-х в творчестве режиссера становится все более отчетливым переход от собственно экранизаций к личному переосмыслению и глубокой личной переработке литературных произведений. Фассбиндер-автор неуклонно возрастает. От «фильма по роману» мы переходим к «фильму о романе». Вершиной этого перехода становится «Эпилог. Мой сон о сне Франца Биберкопфа», а заключительной точкой – «Кэрель». Заключительной во всех смыслах. Картина, посвященная дружбе с покончившим с собой в тюрьме Эль Хеди бен Салемом (исполнителем главной роли в «Али: страх съедать душа»), стала последней для режиссера. Фассбиндеру было не суждено дожить до того дня, когда фильм был представлен зрителям. Таким образом, «Кэрель», изначально отмеченный печатью смерти и связанных с ней воспоминаний, несет с собой знамение новой смерти – скорого трагического финала выдающегося режиссера, чье дыхание и сердце остановятся 10 июня 1982 года в возрасте 37 лет, не выдержав смертельной комбинации кокаина, валиума и алкоголя. Цветовая гамма фильма и особенности освещения лишь усиливают предчувствие приближающегося апокалипсиса. Мы попадаем в гнетущий оранжево-желтый мир, словно перенесенный на кинопленку с полотен предшественника сюрреалистов - молодого Джорджо де Кирико, еще не фашиста… На этом фоне, словно в библейском пророчестве перед нами появляется Кэрель, «порожденный одиночеством, пленником которого был офицер…похожий на Ангела из Апокалипсиса, ногами покоящегося на море…существом все более и более нечеловеческим, хрупким, окутанным звуками музыки, существом, созданным вопреки законам гармонии или, точнее, под музыку, начинающую звучать в тот момент, когда гармония исчерпана...» Возможно, одиночество самого Фассбиндера повлияло на образ героя Брэда Дэвиса в не меньшей степени, чем заданное в романе Жене одиночество влюбленного в Кэреля лейтенанта Себлона. Дэвис, находившийся в начале 1980-х на пике своей славы, почти идеально подошел на роль Кэреля. Его мускулатура, красивое и спокойное лицо, жесты хищника, затаившегося а джунглях, ангельски белые расклешенные брюки (эту моду моряки переняли от портовых «котов», то есть сутенеров) обеспечивают должный эффект остранения, необходимый для образа преступника в нимбе, одновременно святого и убийцы, Каина, знающего высшую тайну…Этот образ ключевой для романтических произведений Жана Жене. Кэрель – это новый Аркамон из «Чуда о розе» или Пилорж из поэмы «Приговоренный к смерти». Так повелось в этой инфернальной истории, что и Брэд Дэвис не избежит своей отметки смерти – фильмов уровня «Кэреля» или «Полуночного экспресса» у него больше не будет, спустя девять лет в возрасте 41 года он станет одной из жертв СПИДа. Эта же участь постигнет сыгравшего роль Вика продюсера фильма Дитера Шидера. Как отмечалось выше, «Кэрель» - это не просто экранизация романа Жене, это скорее фильм о романе. Фассбиндер выступает одновременно и в качестве автора нового произведения, с нескрываемой эмоционально-личной нагрузкой, и в качестве интерпретатора текста Жене. Одним из ключевых принципов герменевтики, как известно, является сформулированный Шлейермахером принцип конгениальности, то есть соответствия автора и интерпретатора по уровню знаний, жизненного опыта, понимания контекста и т.д. Интерпретатором Жене номер один является Сартр, чей 600-страничный труд «Святой Жене, комедиант и мученик», стал своего рода классикой. В то же время, при всем уважении к Сартру, опыт его становления и как личности и как писателя невероятно далек от опыта Жене. Сартр пришел к радикальному мировоззрения через общение с профессорами, книги и библиотеки (немецкий плен будет позже, когда он уже сформировался), а не через бродяжничество и воровство. Это немаловажно, особенно в случае с романами Жене, где помимо вымысла всегда представлен значительный автобиографический пласт, реактуализация собственного «проклятья» и маргинальности – в явной («Дневник вора», «Чудо о розе») или опосредованной («Кэрель из Бреста») форме. Уместно будет вспомнить Августина Блаженного: чтобы передать и растолковать послание «евангелиста» Жене, нужно самому быть «евангелистом» или боговдохновенным, мудрым эллинским философом быть недостаточно. В случае с Фассбиндером дело обстоит иначе: немецкий режиссер в юности пережил свою «Испанию» (пребыванию именно в этой стране в «Дневнике вора» посвящены самые яркие и жестокие строки), где обитали свои герои, свои «коты» и «каролинки»...Брошенный во время вечно длящегося семейного кораблекрушения пятнадцатилетний Фассбиндер задыхался в цветущем болоте «чудесной» аденауэровской Германии. Ему был противен и невыносим ИХ день, ИХ свет, ИХ устои… но что делать с НИМИ он не знал, пока не знал… но уже понимал, что подлинное зло есть не то, что называют «злом» в церкви, в школе или на телевидении, а подлинное зло есть забвение, растворение в мещанской клоаке, принятие этого ложного мира и признания его настоящим. Познание развивало паруса его души, познание крайностей… помните гностическое Евангелие от Фомы: царствие где внешняя сторона как внутренняя, где верхняя сторона как нижняя… Он познал ИХ день, теперь его влекла ИХ ночь, ИХ дно, ИХ ад… И он спустился в ад… И он познал ад… Страсть пятнадцатилетнего Фассбиндера к бродяжничеству напоминала такую же страсть пятнадцатилетнего Артюра Рембо, бежавшего в Париж из семейного гнезда в Шарлевиле. В этом плане Жене стоит несколько дальше других проклятых поэтов: своего гнезда у него никогда не было, даже фамилия была дана ему случайно, по названию полевого цветка… Вместе с приятелем Райнер отправился в Кёльн, красивый старинный город, подлинное сердце Рура. Но именно в Кёльне ему суждено было познать тёмную сторону жизни — мир бродяг, проституции и криминала, познать самое дно, познать «ад» и не сломаться, наоборот стать сильнее. Даже на «дне» он умудрялся находить жемчужины, да такие, что позже сотрясут весь «рай». Но конечно главной жемчужиной стал он сам. Помните: «Тот, кто познал мир — нашёл труп, и тот, кто нашёл труп — мир недостоин его». И он познал мир, и он нашёл труп и вскоре возвестит о рождении нового… Вернемся к «Кэрелю». Смерть, безусловно, главная тема этого фильма, это определено как сюжетом литературного произведения, так и силою обстоятельств, решивших судьбу фильма и его создателей – театром высшего порядка, предвкушаемым когда-то Антоненом Арто, но реализующимся только через саму жизнь и ее развязку, единственно способную превратить человеческое существование в эстетический феномен. Театр (в случае Фассбиндера кино теснейшим образом связано с театром) не может быть в стороне, по сути, он существует лишь благодаря смерти. Он в некотором роде паразитируют на ней. Ритуальные мистерии – это его первооснова. Жене неслучайно признавался в романе с характерным названием «Торжество похорон», что его искусство заключается в эксплуатации смерти. Кто-то возразит, что главной темой фильма является страсть или предательство. Однако лишь на фоне смерти страсть и предательство обретают свои подлинные значения. Все что мы видим – это путь человека к Стиксу. Кэрель – это своего рода проводник. Возможно, Орфей двадцатого века должен был выглядеть именно так…В пьесе Жене «Ширмы» помнится, все герои переходят из мира живых в мир мертвых, причем в мире мертвых жизнь продолжается, временами становится трудно различить, где мертвые, а где живые. Так и в «Кэреле», бывает, задаешься вопросом: жива ли, например, героиня Жанны Моро – мертвенно бледная Лузиана – или она призрак? Ее инфернальная песня, на стихи Оскара Уайльда (написанные в тюрьме - где еще так слышны звуки из ада?), явно неземного происхождения, такие поют только призраки: Each man kills the tning he loves…Some do it with a bitter look, some with a flattering word. The coward does it with a kiss, the brave man with a sword… Each man kills the tning he loves… декабрь 2010 Газета кинозала "Иллюзион" (спецвыпуск, посвященный столетию со дня рождения Жана Жене)