|
|
ИШТИРАКИЙЯ
МИХАИЛ ЛАРИНОВ
Шел 2004-й год. В старом «красном» корпусе медакадемии, расположенном по соседству с Центральным РОВД, читали лекции по нормальной физиологии. Если оторвать взгляд от тетради и повернуть голову налево, то через окно можно было наблюдать прогуливающихся сотрудников милиции, часто в компании с задержанными. В будущем мне пришлось не раз побывать в РОВД. Интересно наблюдали ли за мной студенты-медики? В вечернее время это было маловозможным. Другое дело днем. Помню, в марте 2006-го после крупного митинга против повышения тарифов ЖКХ, переросшего в перекрытие и несанкционированное шествие по проспекту Революции, меня и еще нескольких активистов как предполагаемых зачинщиков закидали в автозак, а затем увезли в Центральный РОВД. Когда через несколько часов нас освободили, у входа в РОВД была толпа народа – рядом у «красного» корпуса стояли студенты, среди них был профессор, которому я когда-то сдавал экзамен.
Вернемся в 2004-й. Студенты задних рядов не особо интересовались лекцией – студентов, вообще мало что волновало, за исключением знакомств и отдыха. Наука, а тем более политика проходили мимо них. Я тоже не записывал лекцию – я знал материал весьма интересного курса нормальной физиологии наперед, установка «быть впереди программы» сохранилась у меня со школы. Если лекция была рано утром, часто я приходил на нее, не выспавшись, так как имел обыкновения засиживаться за книгами до четырех утра. Спрятавшись за широкой спиной, сидевшего передо мной сирийца Мохаммеда, я, бывало, уходил в сон минут на пятнадцать-двадцать, это позволяло быстро вернуть утраченную работоспособность и концентрацию. Другим занятием было чтение книг по общественным наукам. Именно на лекциях по нормальной физиологии я открыл для себя «третью мировую теорию» - «великий кладезь мудрости» - «Зеленую книгу» Муаммара Каддафи, бескомпромиссно ставившую и дававшую ответ на «главную политическую проблему человеческого общества – проблему орудия власти».
Обнаружив маленькую зеленую книжицу среди тонн макулатуры в помещении КПРФ на Плехановской, во мне сразу пробудился живой интерес к загадочной африканской стране и ее лидеру. Справедливости ради, отмечу, что Ливия волновала меня еще раньше – в последнем классе школы, помню, заняв первое место на региональной олимпиаде по химии, на вопрос учителя о планах на будущее я с улыбкой ответил: хочу уехать в Ливию, там нефть принадлежит народу. Во всяком случае, тогда я в это верил. Помимо главного труда Каддафи в штабе КПРФ я нашел книгу по истории ливийской революции одного отечественного автора. Среди иллюстраций той книги в памяти остался рисунок из одной французской газеты начала 1970-х, где веселый и молодой революционер–полковник на бульдозере вычищает из страны иностранные нефтяные компании. Там же я обнаружил написание ключевых понятий ливийской революции. Сидя на лекции, в тетради для конспектов я аккуратно выводил по-арабски слово «аль-иштиракийя», что означало социализм. Затем я показал свое творчество арабам.
Помню, со мной тогда учились марокканцы и сирийцы. На занятиях я часто сидел рядом с ними. Сирийцы казались более строгими и имели более крупные лица с более выраженными скулами. Марокканцы были ближе к «западу» - это проявлялось в одежде (стремление соответствовать самой современной моде) и при общении (чаще улыбались, вели разговор более непринужденно). Впрочем, в главном – в умении нравиться девушкам – сириец Мохаммед был впереди всех марокканцев. Мохаммед был самым старшим по возрасту, по Воронежу он ездил на БМВ модели 1970-1980-х годов – серебряного цвета, с резким, как у хищника, кузовом и круглыми фарами. Мне с детства нравились такие машины, я называл автомобиль Мохаммеда «Баадер-Майнхоф ваген» - именно такие любили угонять западногерманские городские партизаны. Однако ни Мохаммед, ни марокканцы (в том числе вечно опаздывающий Маханэ) не врубились в «иштиракийю». Социализм был понятен лишь одному студенту – невысокому скромному сирийцу по имени Хассан. Выделяющийся на фоне остальных своей серьезностью (как в общении, так и в учебе), он знал не только «социализм», но и Лейлу Халед с Ахмадом Джибрилем. С ним можно было общаться на достаточно серьезные темы.
Была в моем интересе к Ливии и некоторая эротическая составляющая. Джамахирия – ключевое понятие «Зеленой книги», обозначающее народовластие, воспринималась как прекрасный южный цветок или как сокровище из сказок тысячи и одной ночи. То есть что-то сильно желаемое и притягательное, то к чему нужно стремиться и за что нужно бороться. Джамахирия виделась как одно из проявлений вечной женственности – Мировой Души, вырвавшейся из плена архонтов империализма. Прекрасной и ликующей. Джамахирия, в самом деле, была любовницей из сказки…
Часто по вечерам у столовой медакадемии, где студенты постоянно играли в бильярд, собирались девушки – от молоденьких первокурсниц до опытных пришлых куриц – в этом же здании располагалось общежитие, где проживали иностранцы. Арабы были знатные плейбои. Если пройтись минут пять сначала по улице Феоктистова, а затем свернуть налево на улицу Фридриха Энгельса, мы попадем к ВГУ-шным общагам. Будьте осторожны, в описываемое время совокупившиеся студенты любили выбрасывать из окон использованные презервативы. «Культура у них такая» - повторял известный преподаватель. Также в начале 2000-х один из «друзей» филологического факультета, сам далеко не студент, но постоянно зависавший в общаге, специалист по лишению девственности будущих копирайтеров, имел обыкновение выставлять в окно свой шланг и отливать прямо на улицу. Не знаю, есть ли сегодня там такие герои.
Рядом с общагами, помню, располагалось превеселое кафе «Омар Хайям». Восточная музыка и танцы были непременными атрибутами проходивших там гулянок. Помимо иностранных студентов (в основном арабских и берберских мачо) и их друзей там можно было встретить русских девушек-проституток, блондинистых «наташ», старавшихся набить себе цену, иногда злых и мстительных – рассказывали, что среди них встречались откровенные шантажистки, угрожавшие натравить местных наци-скинов. Впрочем, большинство девушек были весьма приятными: они приходили туда развлекать и развлекаться, а не сеять раздор и драки. Завистливые русские юноши-студенты, не без помощи особей женского пола, потом сочиняли порнолегенды о небывалых сексуальных аппетитах иностранцев. Еще в «Омаре Хайяме» можно было увидеть представителей местной гей-тусовки. Для них тоже находилось место. При посещении этого кафе почему-то часто вспоминались фильмы Фассбиндера. Хотя веселье преобладало над грустью, и бокалы с «куба либрэ» никто не бил.
Моими героями были молодой Сталин, Мао и Че Гевара. Молодой Сталин, отдающий партии все силы, худой и незаметный, организующий эксы в Тифлисе, «замечательный грузин» с бородкой и шарфом, элегантно заправленным под пиджак. Сталин, у которого в нищете от чахотки умирает жена, оставляя ему ребенка. Этот Сталин воодушевлял меня много больше, чем главная рок-звезда Петербурга 1905 года.
Революционер Каддафи из 1970-х, конечно же, никак не дотягивал до вышеназванного триумвира, но тоже был крут. Ливия проводила независимую, антиимпериалистическую политику. Среди "неприсоединившихся" стран ливийцы тогда едва ли не громче всех выступали как против американского империализма, так и притязаний Москвы, и в то же время оказывали поддержку многим революционным движениям - от африканских и палестинских революционеров до "черных пантер" и участников городской герильи в странах Западной Европы.
В свете споров о природе ливийского режима 1970-1980-х, а также для более верного понимания его настоящего состояния, сразу следует разграничить понятия антибуржуазной революции и революции социалистической (в том смысле как ее понимал Маркс). В 1969-1977 годах в Ливии (примерно в тоже время или даже раньше схожие революционные процессы происходили в ряде других африканских стран) произошла антибуржуазная революция. Эта революция экспроприировала у ТНК главное богатство страны - нефть. Также в результате революции в 1970-е произошла радикальная демократизация системы власти внутри страны (созданы народные комитеты, наподобие советов), выделяющая ливийский опыт даже на фоне других стран региона, где происходили сходные революционные процессы, например, Алжира, не говоря уже об остальных - послушных империализму режимах, где разные Бокассы ели на завтрак людей.
Та революция дала ливийским трудящимся значительные социальные гарантии, позволило серьезным образом поднять их уровень жизнь, серьезно повысила доступность медицины и образования. Не следует вслед за империалистическими подонками сравнивать Ливию с западными странами или с империалистической Московией, нужно сравнивать с африканскими. Ливийским трудящимся и сейчас еще есть что терять, поэтому значительная их часть по-прежнему поддерживает Каддафи (с началом агрессии НАТО эта поддержка, безусловно, возросла), возможно, не осознавая в полной мере роли главы своего государства в сложившейся непростой ситуации.
А роль Каддафи далеко не последняя, но мы оценим ее посредством иной оптики, чем служаки империалистической идеологии. Не будем петь про сумасшедшего диктатора и тысячи невинных жертв. Уже писали про особенности освещения ливийских событий в западных и российских СМИ. На континенте, где тирания, нищета, голод, миллионы никому не нужных людей, умирающих от инфекционных болезней - обычное дело, где случаи массового геноцида никого не удивляют, если осуществляют эту политику "свои", "недерзкие" "сыновья сук", глупо делать Каддафи козлом отпущения или черной вороной. Так и хочется сказать: империализм, посмотри в зеркало - тогда увидишь кто здесь главный убийца и диктатор. А тысячи невинных жертв появляются именно сейчас - в текущие дни - от реальных бомбежек НАТО, а не от мифической "летучей эскадрильи" Каддафи.
В последнее десятилетие Каддафи устал быть "дерзким", вместо "зеленых книг" 1970-х, отражавших на бумаге рефлексию и сомнения молодого арабского антиимпериалиста над текстами крупных левых теоретиков, стал писать "белые ", "примирительные" книги ни о чем. Отказался от былых идей, начал пасовать и прогибаться под империализмом - возвратил в страну изгнанные ранее ТНК (а они, как известно, никогда не приходят одни), свернул и фальсифицировал разработанную в 1970-х концепцию народовластия – Джамахирию. То есть прослеживалось стремление Каддафи стать банальным в серьезных вопросах, а в мелочах - экстравагантным царьком-старикашкой.
Недавно, в газетном киоске я обнаружил глянцевой журнал - какой-то там «репортер» - на его обложке был изображен сморщенный монстр в берете со звездой. Надпись рядом с рисунком гласила: «Каддафи или в кого превращаются вовремя не убитые Че Гевары». Что тут сказать – империализм мстительный, он никогда не прощает врагов, даже бывших.
Когда видишь такие опусы про «вовремя не убитых Че Гевар», инстинктивно хочется занять сторону ливийского лидера. Однако современный Каддафи вовсе не Че Гевара и даже не революционный офицер на бульдозере с упомянутого рисунка. Сегодня говорить о нем как о "народном вожде" и "социалисте" глупо - в 2000-е мы видели, как он и его приближенные стремительно отказывались от экспериментов 1970-х (тех лозунгов и преобразований, за которыми ранее шли трудящиеся массы) и превращались в покупателей европейских футбольных клубов.
Между Каддафи и ливийскими трудящимися существует явное противоречие. Однако противоречие между ливийскими трудящимися и империалистами, начавшими вооруженную агрессию, ради колонизации страны по типу Ирака, сегодня гораздо более острое. Американские бомбардировки 1986-го еще свежи в памяти масс: многие ливийцы настроены резко отрицательно к Каддафи - это справедливо, однако империализм, разрушавший их города, убивавший их родственников и вводивший против них эмбарго, они ненавидят во много раз больше. Говорить, что они ждали и просили "помощи Запада" ради "победы над диктатором", чтобы окончательно и бесповоротно окунуться в рай неолиберальной "демократии" (где африканским странам находится лишь одно местно – у параши) - гнусная империалистическая ложь и цинизм.
Народу, особенно молодежи, есть чему возмущаться. Народ имеет полное право свергнуть Каддафи. Однако в той игре, которую запустил империализм вместе со своими самолетами и ракетами, для народа как субъекта истории, совершающего свой выбор (правильный или неправильный - узнаем после) - совсем нет места. Возмущавшийся народ сходит со сцены или идет сражаться и погибать под бомбы, иначе все (или еще остается надежда?) теперь решат без него.
март 2011
Тогда - Ирак, сегодня - Ливия (на одной из студенческих весен...)
|
|
